Серия «Золотой век русской литературы»
Мировоззрение Достоевского в последний год его жизни
20 июня 1880 г. Общество любителей российской словесности. Москва. (9 февраля 18881 г. в возрасте 59 лет Ф.М. Достоевский умер.)
https://ru.wikipedia.org/wiki/Общество_любителей_российской_словесности
Пушкин
Очерк.
О Пушкине:
Пушкин есть явление чрезвычайное , единственное явление русского духа и пророческое. Да, в появлении его нечто, бесспорно, пророческое.
...Пушкин подражал европейским поэтам: Парни, Андре Шенье и другим, особенно Байрону. Да, без сомнения, поэты Европы имели великое влияние на развитие его гения, да и сохраняли влияние это во всю его жизнь.
…чрезвычайная самостоятельность его гения.
…такой самостоятельности страдания и такой глубины самосознания, которые явил Пушкин,…
В Алеко Пушкин уже отыскал и гениально отметил того несчастного скитальца в родной земле, того исторического русского страдальца, столь исторически необходимо явившегося в оторванном от народа обществе нашем. Тип этот верный и схвачен безошибочно, тип постоянный и надолго у нас, в нашей русской земле поселившийся. Эти русские бездомные скитальцы продолжают и до сих пор свое скитальчество, и еще долго, кажется, не исчезнут
…ведь в своей земле сам не свой, он уже целым веком отучен от труда, не имеет культуры, рос как институтка в закрытых стенах, обязанности исполнял странные и безотчетные по мере принадлежности к тому или другому из четырнадцати классов, на которые разделено образованное русское общество..
…Понятно, женщина, «дикая женщина», по выражению одного поэта, всего скорее могла подать ему надежду на исход тоски его, и он с легкомысленною, но страстною верой бросается к Земфире: «Вот, дескать, где исход мой, вот где может быть мое счастье, здесь, на лоне природы, далеко от света, здесь, у людей, у которых нет цивилизации и законов!
«гордый-то человек» реален и метко схвачен. В первый раз схвачен он у нас Пушкиным, и это надо запомнить».
…эта гениальная поэма не подражание!
…в «Евгении Онегине», поэме уже не фантастической, но осязательно реальной, в которой воплощена настоящая русская жизнь с такою творческою силой и с такою законченностию, какой и не бывало до Пушкина, да и после его, пожалуй. Такой красоты положительный тип русской женщины почти уже и не повторялся в нашей художественной литературе – кроме разве образа Лизы в «Дворянском гнезде» Тургенева.
..В бессмертных строфах романа
..Я уже не говорю о художественности, недосягаемой красоте и глубине этих строф.
Итак, в «Онегине», в этой бессмертной и недосягаемой поэме своей, Пушкин явился великим народным писателем, как до него никогда и никто. Он разом, самым метким, самым прозорливым образом отметил самую глубь нашей сути, нашего верхнего над народом стоящего общества.
Пушкин, и, конечно, тоже первый из писателей русских, провел пред нами в других произведениях этого периода своей деятельности целый ряд положительно прекрасных русских типов, найдя их в народе русском. Главная красота этих типов в их правде, правде бесспорной и осязательной, так что отрицать их уже нельзя, они стоят, как изваянные.
О типе русского инока-летописца..., чтоб указать всю важность и все значение для нас этого величавого русского образа, ..теперь уже навеки в бесспорной,… свидетельство того мощного духа народной жизни, который может выделять из себя образы такой неоспоримой правды. Это есть, стало быть и дух народа, его создавший, есть, стало быть и жизненная сила этого духа есть, и она велика и необъятна.
И никогда еще ни один русский писатель, ни прежде, ни после его, не соединялся так задушевно и родственно с народом своим, как Пушкин. О, у нас есть много знатоков народа нашего между писателями, и так талантливо, так метко и так любовно писавших о народе, а между тем, если сравнить их с Пушкиным, то, право же, до сих пор, за одним, много что за двумя исключениями из самых позднейших последователей его, это лишь «господа», о народе пишущие. У самых талантливых из них, даже вот у этих двух исключений, о которых я сейчас упомянул, нет-нет а и промелькнет вдруг нечто высокомерное, нечто из другого быта и мира, нечто желающее поднять народ до себя и осчастливить его этим поднятием.
Все эти сокровища искусства и художественного прозрения оставлены нашим великим поэтом как бы в виде указания для будущих, грядущих за ним художников, для будущих работников на этой же ниве.
Положительно можно сказать: не был бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов.
И в этот-то период своей деятельности наш поэт представляет собою нечто почти даже чудесное, не слыханное и не виданное до него нигде и ни у кого.
Если бы жил он дольше, может быть явил бы бессмертные и великие образы души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам гораздо более и ближе, чем теперь, может быть успел бы им разъяснить всю правду стремлений наших, и они уже более понимали бы нас, чем теперь, стали бы нас предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как теперь еще смотрят. Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.
О религии.
О. я ни слова не скажу про ее религиозные убеждения, про взгляд на таинство брака – нет, этого я не коснусь, не способна на смелый шаг, не в силах порвать свои путы, не в силах пожертвовать обаянием почестей, богатства, светского своего значения, условиями добродетели?
Чем успокоить дух, если назади стоит нечестный, безжалостный, бесчеловечный поступок?
Нет, есть глубокие и твердые души, которые не могут сознательно отдать святыню свою на позор, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!
эту нищую землю «в рабском виде исходил благословляя Христос».
Но бог судил иначе.
Читая эти странные стихи, вам как бы слышится дух веков Реформации, вам понятен становится этот воинственный огонь начинавшегося протестантизма, понятна становится, наконец, самая история, и не мыслью только, а как будто вы сами там были, прошли мимо вооруженного стана сектантов, пели с ними их гимны, плакали с ними в их мистических восторгах и веровали вместе с ними в то, во что они поверили. Кстати: вот, рядом с этим религиозным мистицизмом, религиозные же строфы из корана или «Подражания корану»: разве тут не мусульманин, разве это не самый дух корана, и меч его, простодушная величавость веры и грозная кровавая сила ее? А вот и древний мир, вот «Египетские ночи», вот эти земные боги, севшие над народом своим богами, уже презирающие гений народный и стремления его, уже не верящие в него более, ставшие впрямь уединенными богами и обезумевшие в отъединении своем, в предсмертной скуке своей и тоске тешащие себя фантастическими зверствами.
(Это всё, что касается религии на 16 страницах очерка Достоевского о Пушкине…)
О России.
… начале второго столетия после великой петровской реформы,
… в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом. …
…он уже целым веком отучен от труда, не имеет культуры, рос как институтка в закрытых стенах, обязанности исполнял странные и безотчетные по мере принадлежности к тому или другому из четырнадцати классов, на которые разделено образованное русское общество
…мировых идеалов и успокоения на лоне природы от. сбивчивой и нелепой жизни нашего русского — интеллигентного общества, то все равно ударяются в социализм,
…достигнут в своем фантастическом делании целей своих и счастья не только для себя самого, но и всемирного. Ибо русскому скитальцу необходимо именно всемирное счастие, чтоб успокоиться:
…в оторванном от народа обществе нашем
… вспомнив о принадлежности своей к одному из четырнадцати классов, сам возопиет к закону терзающему и казнящему,
…русское решение вопроса, «проклятого вопроса», по народной вере и правде:
…успеть вполне разочароваться в жизни.
…В глуши, в сердце своей родины
…светская, придворная жизнь тлетворно коснулась ее души.., удручена этою пышною петербургскою жизнью, надломлена и страдает; она ненавидит свой сан светской дамы, и кто судит о ней иначе, тот совсем не понимает того, что хотел сказать Пушкин.
нашего верхнего над народом стоящего общества.
что такое для нас петровская реформа, ... усвоением европейских костюмов, обычаев, изобретений и европейской науки….. к целям будущим, несомненно огромнейшим
Так точно и русский народ не из одного только утилитаризма принял реформу, а несомненно уже ощутив своим предчувствием почти тотчас же некоторую дальнейшую, несравненно более высшую цель, чем ближайший утилитаризм, — ощутив эту цель опять-таки, конечно, повторяю это, бессознательно, но, однакоже, и непосредственно и вполне жизненно. Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому!
от неумения лишь наших политиков это происходило.
«дескать, нашей-то нищей, нашей-то грубой земле такой удел? Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю «в рабском виде исходил благословляя Христос».
О Европе.
в других землях, европейских, например, с их твердым историческим строем, с их установившеюся общественною и гражданскою жизнью».
…поэты Европы имели великое влияние …
мировых идеалов
…всемирное счастье
…мировая гармония
..В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении – Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры.
… слышен гений Англии;
О, если бы тогда, в деревне, при первой встрече с нею, прибыл туда же из Англии Чайльд-Гарольд или даже, как-нибудь, сам лорд Байрон и, заметив ее робость, скромную прелесть, указал бы ему на нее, – о, Онегин тотчас же был бы поражен и удивлен, ибо в этих мировых страдальцах так много подчас лакейства духовного!
вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой. И вот, представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое существо. И можете ли вы допустить хоть на минуту идею, что люди, для которых выстроили это здание, согласились бы сами принять от вас такое счастие, если в фундаменте его заложено страдание, положим, хоть и ничтожного существа, но безжалостно и несправедливо замученного, и, приняв это счастие, остаться навеки счастливыми?
преимущественно засияли идеи всемирные, отразились поэтические образы других народов и воплотились их гении.
вера в грядущее самостоятельное назначение в семье европейских народов. Этот подвиг Пушкина
Мы не враждебно а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода.
Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги,.. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли,
Ибо что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе,
может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило.
Человеку.
«Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость.
Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве», вот это решение по народной правде и народному разуму. «Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой, и узришь правду.
Не в вещах эта правда, не у тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя — и станешь свободен, как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя, и поймешь, наконец, народ свой и святую правду его. Не у цыган и нигде мировая гармония, если ты первый сам ее недостоин, злобен и горд, и требуешь жизни даром, даже и не предполагая, что за нее надобно заплатить». Это решение вопроса в поэме Пушкина уже сильно подсказано. Еще яснее выражено оно в «Евгении Онегине»
требуешь жизни даром, даже и не предполагая, что за нее надобно заплатить»
…Бес благородный скуки тайной.
В глуши, в сердце своей родины, он, конечно, не у себя, он не дома. Он не знает, что ему тут делать, и чувствует себя как бы у себя же в гостях.
Впоследствии, когда он скитается в тоске по родной земле и по землям иностранным, он, как человек бесспорно умный и бесспорно искренний, еще более чувствует себя и у чужих себе самому чужим. Правда, и он любит родную землю, но ей не доверяет. Конечно, слыхал и об родных идеалах, но им не верит. Верит лишь в полную невозможность какой бы то ни было работы на родной ниве, а на верующих в эту возможность, – и тогда, как и теперь, немногих, – смотрит с грустною насмешкой. Ленского он убил просто от хандры, почем знать, может быть от хандры по мировому идеалу, – это слишком по-нашему, это вероятно.
Если есть кто нравственный эмбрион в поэме, так это, конечно, он сам, Онегин, и это бесспорно.
Счастье не в одних только наслаждениях любви, а и в высшей гармонии духа, есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается ее душа. Это ее воспоминания детства, воспоминания родины, деревенской глуши, в которой началась ее смиренная, чистая жизнь, – это «крест и тень ветвей над могилой ее бедной няни». О, эти воспоминания и прежние образы ей теперь всего драгоценнее, эти образы одни только и остались ей, но они-то и спасают ее душу от окончательного отчаяния. И этого не мало, нет, тут уже многое, потому что тут целое основание, тут нечто незыблемое и неразрушимое. Тут соприкосновение с родиной, с родным народом, с его святынею.
Отметив тип русского скитальца, скитальца до наших дней и в наши дни, первый угадав его гениальным чутьем своим, с историческою судьбой его и с огромным значением его и в нашей грядущей судьбе
Повсюду у Пушкина слышится вера в русский характер, вера в его духовную мощь, а коль вера, стало быть, и надежда, великая надежда за русского человека.
Но не в поэзии лишь одной дело, не в художественном лишь творчестве: не было бы Пушкина, не определились бы, может быть, с такою непоколебимою силой (в какой это явилось потом, хотя все еще не у всех, а у очень лишь немногих) наша вера в нашу русскую самостоятельность, наша сознательная уже теперь надежда на наши народные силы, а затем и вера в грядущее самостоятельное назначение в семье европейских народов.
Ибо что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности? Став вполне народным поэтом, Пушкин тотчас же, как только прикоснулся к силе народной, так уже и предчувствует великое грядущее назначение этой силы. Тут он угадчик, тут он пророк.
Подведём итог!
Так считает Достоевский!
1. Поэт – это гений, своими бессмертными произведениями, «в виде указания для будущих, грядущих за ним » поколений, сумевший «поднять народ до себя и осчастливить его этим поднятием.» «Поэт построил «здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой.»
Благодаря поэту » засияли идеи всемирные, к целям будущим, несомненно огромнейшим, к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода.»
Лично о себе Достоевский думает и пишет весьма скромно:
«… в сорок пятом году в эпоху «Бедных людей». – Достоевский. «Смерть Некрасова. 1878 г. Достоевскому 57 лет.
С восторгом Достоевский рукоплещет Европе!
2. Мировая гармония, мировые идеалы, всемирное счастье, европейская наука» в европейских литературах были громадной величины художественные гении». Страны с «их твердым историческим строем, с их установившеюся общественною и гражданскою жизнью».
«Ибо что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе», « ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода.»
» в конце прошлого столетия во Франции, в передовой тогда нации европейского человечества» – Достоевский. «Пушкин. Лермонтов. Некрасов.» 1878 г. Достоевскому 57 лет.
А вот Россия, в отличии от «передовой» Европы страна дикая:
- Имеет неумелых политиков, нищая и грубая земля, угнетённый и всегда страдающий народ, нелепое интеллигентное общество, закон терзающий и казнящий, тлетворную придворную жизнь, находится в самом начале правильного самосознания, идущая по тёмной дороге, никак не разрешит «проклятого вопроса,» сердце родины в глуши, не имеет культуры. и пр.
Вот так получается «по народной вере и правде.»
А кто судит о ней иначе, тот совсем не понимает того, что хотел сказать (поэт-гений) Пушкин.
А единственная заслуга русских перед Европой вот в чём:
Мы вывели: «тип русского скитальца, скитальца до наших дней и в наши дни, (Поэт-гений) первый угадав его гениальным чутьем своим, с историческою судьбой его и с огромным значением его и в нашей грядущей судьбе.
Этот русский скиталец глуши, в сердце своей родины, он, конечно, не у себя, он не дома. Он не знает, что ему тут делать, и чувствует себя как бы у себя же в гостях. Впоследствии, когда он скитается в тоске по родной земле и по землям иностранным, он, как человек бесспорно умный и бесспорно искренний, еще более чувствует себя и у чужих себе самому чужим.»
Понятно… когда речь идёт о вещах «всемирных,» то как-то даже и неловко было бы Достоевскому говорить о Русском Православии…так вскользь…
Упомянул, не «порвать ли путы условий добродетели»?
Похлопал в ладоши протестантизму и исламу.
Достоевский не знает: «Чем успокоить дух?»
Хотя и держал Евангелие в руках: «28 Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; 29 возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим;
30 ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.» – от Матфея.11.ф
Иерей Леонид Глебец
